Они не знают, кто сейчас президент России и кто такой Юрий Гагарин. Им не известны значения слов «гламур» и «феншуй». Мы видим их каждый день, но стараемся не замечать. Никто не знает, сколько их. СМИ говорят о полутора, двух, трех и даже четырех миллионах. Они — изгои, выродки, преступники, чужие… У них другая мораль. И они воюют. Воюют с теми, кто отказал им в праве быть. С нами.

«Дети пустоты» — новый остросюжетный роман популярного российского писателя Сергея Волкова, рассказывающий о полной драматизма попытке группы беспризорных детей найти свое место в жизни.

И Бройлер про то же завелся, только непонятными словами: «компрадорское государство», «сырьевой придаток», «утрата державной гордости» и прочее. Он любитель такие телеги задвигать. Мы слушали-слушали, а потом надоело, всё равно ничего не понятно. Когда домой поехали, оставили Бройлера возле супермаркета, а сами пошли на ужин чего-нибудь потырить. Ну а он напился. Наблындил где-то фанфурик ферейновского спирта. Люди добрые поднесли, наверное. В общем, мы приходим, а он — вдрабаган. А пьяным Бройлер иногда становился страшен. Нальет глаза кровью и хрипит, кривя шею, точно её ошейник сдавливает:

— Немцы после Первой мировой войны пережили страшное унижение. Если разобраться, цели их были для них же самих праведные. А их мордой в дерьмо! И это тотальное национальное унижение вылилось в конечном счете в Гитлера и Вторую мировую. В десятки миллионов смертей! И опять хребет бешеной собаке должны были ломать русские, опять за всех расплатились они. То есть мы. А потом, в конце восьмидесятых годов прошлого века, вы не помните, и хорошо, унижение пришло и в наш дом. И оно было столь глубоким, что до сих пор еще народ не отошел от той черноты, от той комы, в которую впал тогда. Но законы мироздания изменить невозможно! Невозможно! И чем глубже было падение, тем ярче окажется взлет. Реинкарнированный русский социализм сметет с лика земного всю ту шваль, что обманом и хитростью повязала его по рукам и ногам. И ни в Ниццах, ни в Лондонах не найдет она спасения и убежища, ибо во имя торжества справедливости весь мир не жалко будет принести в жертву. Весь мир!

«Русская литература всегда отличалась тем, что в нее приходили из медицины талантливые писатели. Но среди них не было авторов-женщин. Со своим взглядом на коллег и на пациентов, со своей жизненной философией. Теперь есть Татьяна Соломатина, книги которой не выпустить из рук, пока не прочитаешь последнюю страницу. С женской беспощадностью она говорит о врачебном цинизме, а ты понимаешь, что сей цинизм – форма самозащиты тех, кто постоянно сталкивается с чужой болью, с кровью, со стонами, видит жизнь на грани смерти и ответствен за чужие судьбы. И при этом доктор, который для пациентов – бог, параллельно живет обычной жизнью – у него дети, жены и вечная нехватка денег. Татьяне Соломатиной удается, возможно, самое трудное в творчестве: показать слабость и силу богов», – написала Наталья Нестерова. В книгу вошли три новеллы писательницы, ставшей одним из главных литературных открытий последнего времени: «Постоянная переменная», «Сонина Америка», «Больное сердце».

Валера насаждал и насаждает в доме русский. Именно насаждает. Потому как, видите ли, отпрыск был доставлен в Соединенные Штаты в животе матери и мог лишиться величайшего культурного наследия. Могучее русскоязычное наследие в переложенных на иные языки вариантах Валерием не признавалось и не признается. Mark Twain is one of the best-known American writers. Николай Васильевич Гоголь — один из самых известных русских писателей. Сын потихоньку смеется над папиным «правильным» английским, особенно когда тот заявляет: «You won't master a language unless you work hard!» Потому он по сей день истязает девятнадцатилетнего уже Давида (в американском миру — Дэвида) многотомным Солженицыным и жутко возмущается сыновним альвеолярным цоканьем, нёбным чаканьем и прочими особенностями весьма грамматически верной, но фонетически корявой русской речи этого замечательного, стопроцентно американского мальчика. Дэвид (для домашних — Давид) нежно любит папу, потому добросовестно читает адаптированные сокращенные версии творений бородатого старца и других признанных всем миром русских писателей и поэтов, а также безбородых очкариков, увитых бакенбардами представителей негроидной расы и лошадиной наружности евреев. А затем услаждает слух отца пересказом прочитанного якобы в полной русской версии. Отпечатанные на газетной бумаге, испещренные латиницей книжицы формата покетбук во множестве покоятся в пыли под той самой кроватью, на которой нынче почивает Сонечка. Отцовскую русскую беду от ума Дэвид легко разводит руками американской смекалки. В текущий момент времени учащийся BU избавлен от кошмаров русской словесной экзистенции, потому как пребывает в землях ирландских по программе обмена студентами.

Рой Хайден живет в большом городе, руководит предприятием, до ночи просиживает в душном кабинете… Джулия Орни живет на маленьком острове, помогает людям и разводит розовых кур. Эти двое далеки друг от друга, как небо от земли. Но однажды Рой получает странное наследство и знакомится с Джулией. Как сложатся отношения этих столь разных людей? И какую роль в этой истории сыграет загадочная Кассандра?

— Но ты же не утонула. У тебя просто шок. — Он смотрел, как её пальцы нервно теребят рубашку. — Джулия, — произнес он, стараясь говорить спокойно. — Ты жива. Это главное. Жизнь намного важнее, чем наша собственность. Вещи можно терять и снова приобретать, а жизнь нет. Поэтому считай, что тебе повезло. Ты жива, — терпеливо повторил он.

— Да, — согласилась она, утирая слёзы. — Ты прав. Мне повезло.

— Вот и хорошо, — улыбнулся он. — Что касается шлюзов, я думаю, это безобразие открывать их без предупреждения. — Он хмуро сдвинул брови, принимая какое-то решение. Потом подошел к телефону. — Мы должны подать в суд. Кто бы это ни был…

— Это мой дом, — простонала Джулия. Слёзы снова градом полились из её глаз. — Там всё, что я любила. Все, что у меня было. А теперь всё пропало. Даже если нам удастся вытащить её. Все мои дипломы. Записи клиентов… О! Прошу прощения, — сказала вдруг она, увидев, что он набирает какой-то номер. — Я, наверное, отвлекла тебя от звонка деловому партнеру? — Её губы дрожали от обиды.

— Я звоню в комитет по охране водоемов, — сухо ответил он.

Предложив секретарше разыграть роль своей возлюбленной, преуспевающий предприниматель Адам Пауэлл руководствовался исключительно деловыми соображениями. Однако скромная секретарша предстает перед ним в облике неотразимо сексуальной женщины, и обычно хладнокровный Адам теряет голову…

Адам почти не слушал. Впервые в жизни присутствие женщины заставило его забыть о делах. Он не мог заставить себя смотреть на Джейн как на верную помощницу, а не как на обворожительное создание и предмет своих вожделений. И тут ему в голову пришла мысль, поразившая его своей простотой: работа для Джейн, так же, как и для него, — способ уйти от проблем реальной жизни, заглушить пустоту в сердце. Следовательно, Адам ни в коем случае не должен давать волю чувствам: ведь если он затащит её в постель, Джейн придется уволиться, а это будет для неё ударом. Да и не собирается он жертвовать своим главным принципом — никогда не смешивать личные отношения с деловыми.

Владелец газеты, публикующей новости, внезапно заболевает и передаёт полномочия своей жене Эстер. Та пытается превратить газету в некое подобие женского журнала. Задумав игривую рубрику «Кое-что погорячее…», Эстер приглашает ее вести талантливую и красивую Реджину Колдуэлл. Но тут из дальних стран возвращается сын хозяина газеты, пасынок Эстер. Он намерен вернуть газете «прежнее лицо». Любовь между ним и Реджиной… Борьба между ним и Эстер… Чем все это закончится?

Он ставил в упрек Эстер не только то, что она начала менять имидж газеты, практически отказавшись от новостей, но и то, что мачеха разбазаривала средства, не привлекала рекламодателей и была плохим руководителем. Она фактически поставила газету на грань банкротства, но пыталась доказать, что сможет исправить положение. Эстер начала с того, что перевела из рядовых редакторов в обозреватели Стеллу Саймон, амбициозную престарелую даму и бабку его лучшего друга. В результате та стала выше по статусу, чем «золотые перья» газеты — Энн Хопкинс и Том Редман.

Несколько поколений мужчин английского семейства Норбери были военными. И дочерей они воспитывали как будущих офицерских жен, чьи главные достоинства – преданность и терпение. «Дождись меня» – с этими словами кадет Джереми Данверс покинул свою возлюбленную Грейс Норбери, отправившись в Египет. Он пропал без вести в пустыне. Кто знает, может быть, он оказался в плену? Потерявшая голову от любви Грейс не может сидеть сложа руки. Она отправляется вслед за возлюбленным на ту сторону Нила.

Ройстон еще не успел привыкнуть к Англии. Здесь все казалось ему странным, как будто он не появлялся дома не четыре года, а гораздо дольше. Он многое узнавал, припоминая подробности своей прошлой жизни, однако всё это оставалось ему чужим, удивительным, как будто он разглядывал разукрашенную фотографию. Даже Гивонс Гров, где он целых семь лет проводил летние каникулы, даже леди Грэнтем, которая, как всегда, была очень добра и теперь попросила его подождать на террасе с чашкой чая. Ройстон вытащил из кармана пиджака часы. Она задерживается уже на сорок пять минут! Что бы это значило? Нет… Очевидно ничего, кроме того, что Сесили успела примерить не меньше трех платьев. Сесили есть Сесили. Губы Ройстона тронула печальная улыбка. Сейчас он не был настроен шутить.

Случай свел их в баре ресторана. Ему надо было избавиться от назойливой любовницы. Ей — предстать перед бывшим другом и удачливой соперницей с новым избранником. Оба настолько хорошо вжились в образы счастливых жениха и невесты, что сами поверили в свои чувства. И неделю спустя он, убежденный холостяк, вполне серьезно предложил ей руку и сердце, а она, увидев в нем мужчину своей мечты, ни секунды не колеблясь, ответила «да».

Да, конечно, Глория увидит её на приеме, она просто не может позволить себе струсить в последний момент. Но дело даже не в том, что Хетти должна встретиться с Линдой и бывшим женихом, держа голову высоко поднятой, чтобы положить конец сплетням. Большой прием для сотрудников фирмы был организован по поводу заключения крупной сделки с известным музеем Эдинбурга на реставрацию нескольких десятков картин. И Хетти принимала в ней не последнее участие.

Ветеран Вьетнама Джон Рэмбо вступает в конфликт с шерифом небольшого американского городка. По роковому стечению обстоятельств, ситуация очень быстро выходит из-под контроля. Джон стремится выжить любой ценой, но цена этому уже слишком высока.

Это было вполне достаточным предупреждением; Тисл вскочил с тротуара и пробежал по лужайке к крыльцу первого дома. Рэмбо всё же выстрелил, не надеясь попасть, но рассчитывая хотя бы напугать Тисла. Женщина закричала. Передернув затвор, Рэмбо выбросил пустую гильзу, прицелился в торчавший из-за угла ботинок Тисла и нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало: кончились патроны. Перезарядить винтовку не было времени, он бросил её и тут же выхватил полицейский револьвер, но ботинок Тисла уже исчез. Женщина продолжала кричать.

Впервые на русском — один из самых поразительных романов начала XXI века. Эта преломленная в художественной форме исповедь человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть, протаранила все списки бестселлеров и заслужила восторженные сравнения с произведениями лучших писателей нового времени, от Мелвилла до Хемингуэя.

Грегори Дэвид Робертс, как и герой его романа, много лет скрывался от закона. После развода с женой его лишили отцовских прав, он не мог видеться с дочерью, пристрастился к наркотикам и, добывая для этого средства, совершил ряд ограблений, за что в 1978 году был арестован и приговорен австралийским судом к девятнадцати годам заключения.

В 1980 г. он перелез через стену тюрьмы строгого режима и в течение десяти лет жил в Новой Зеландии, Азии, Африке и Европе, но бόльшую часть этого времени провел в Бомбее, где организовал бесплатную клинику для жителей трущоб, был фальшивомонетчиком и контрабандистом, торговал оружием и участвовал в вооруженных столкновениях между разными группировками местной мафии.

В конце концов его задержали в Германии, и ему пришлось-таки отсидеть положенный срок — сначала в европейской, затем в австралийской тюрьме. Именно там и был написан «Шантарам». В настоящее время Г. Д. Робертс живет в Мумбаи (Бомбее) и занимается писательским трудом.

«Человек, которого «Шантарам» не тронет до глубины души, либо не имеет сердца, либо мертв, либо то и другое одновременно. Я уже много лет не читал ничего с таким наслаждением. «Шантарам» — «Тысяча и одна ночь» нашего века. Это бесценный подарок для всех, кто любит читать». Джонатан Кэрролл

— Я был с детства увлечен историей Неда Келли, и не я один. Многие художники, писатели, музыканты и актеры так или иначе разрабатывали эту тему. Он поселился у нас в душе, в сознании австралийцев. Он был для нас кем-то вроде Че Гевары или Эмилиано Сапаты. Когда мозг у меня был затуманен героином, в нем бродили фантазии, в которых моя жизнь смешивалась с жизнью Неда. Но на самом деле между нами была существенная разница. Он был вором и стал революционером, я был революционером, а стал вором. Всякий раз, когда я шел на дело, я был уверен, что напорюсь на копов и они убьют меня. Я надеялся на это. Я разыгрывал эту сцену в воображении. Я представлял себе, как они окликают меня, приказывая остановиться, я в ответ достаю пушку, и меня убивают. Я надеялся, что копы застрелят меня на улице. Я хотел погибнуть именно так...

Дед-миллионер, словно в насмешку, оставляет одной из своих внучек в наследство всего лишь старый полуразрушенный дом. Но обида и азарт заставляют девушку засучить рукава. Пусть она бедна и одинока. Пусть благополучные родственники смеются над ней. Но она сделает из этих руин настоящий замок и будет в нем счастлива! Отважная Флой и не подозревает, что кроме замка она обретет то, с чем не сравнятся все сокровища мира.

Но ни серебристые туфельки, ни черные ботинки не сдвинулись с места. Флой выразительно посмотрела на Клода, пытаясь пошевелиться под тяжестью его тела. Он слегка провел пальцем по её нижней губе и затем быстро вскочил на ноги, одновременно поднимая и Флой. Кэтрин и Мэгги с интересом рассматривали смущенную парочку. На Мэгги было одно из её любимых летних платьев до колена. В ушах блестели две маленькие сережки. Кэтрин была одета в своем стиле: черная футболка, широкие штаны защитного цвета и никаких украшений. Обе молчали, не зная, что надо говорить в таких ситуациях. Взгляды обеих были устремлены на Клода.